Наполеон почти в течение всего дня владел инициативой. Начавшееся с самых первых выстрелов наступление французских войск постепенно набирало силу, постоянно создавая для армии Кутузова угрозу прорыва обороны или обхода фланга. Русским удалось отбить все атаки неприятеля, но при этом аналогичных угроз с их стороны создано не было. Исключением является рейд кавалерии Уварова и Платова, который заставил Наполеона изрядно поволноваться. Однако ни в этот, ни в какой-либо другой момент сражения Кутузов не счел возможным или полезным перехватить тактическую инициативу. Поэтому контрудар русской конницы вызвал только паузу, не изменив характера сражения в целом.
Даже когда сражение пошло на убыль, французы все еще пытались приложить какое-то последнее сверхъестественное усилие, чтобы сломить сопротивление своего противника.
В ходе битвы русские, потеряв ряд ключевых опорных пунктов своей позиции, были вынуждены уступить значительную часть «места баталии» на всем пространстве от Новой до Старой Смоленской дороги. Наполеон приказал оставить захваченную территорию, когда сражение уже фактически закончилось. Французские войска отошли на исходные позиции в полном боевом порядке, не подвергаясь атакам и активному преследованию со стороны противника.
Подведем итог.
Кутузова полагал, что он «выиграл баталию над Бонапартием». В этом мнении его, по-видимому, укрепляло неверное представление об исходном соотношении сил и о потерях неприятеля. Наполеона явно меньше удовлетворяли окончательные результаты сражения. Официально объявив Бородино своей победой, он плохо скрывал разочарование и досаду.
После тяжелого и кровопролитного побоища боевой дух русской армии оставался высоким. Совершенно иным было настроение во французском лагере. По свидетельствам очевидцев солдаты «Великой армии» выглядели скорее потрясенными и подавленными, чем ликующими. Оплаченный очень дорогой ценой успех слишком не соответствовал их ожиданиям.
Однако в тактическом аспекте Бородинская битва завершилась «ничьей», т.е. без явного победителя. Если же говорить о набранных «очках», то чаши весов склонялись в пользу французов и в ходе сражения, и в его финале.
Что же помешало русской армии добиться более значительных тактических успехов?
Бородинская позиция не была, конечно, идеальной. Но, во-первых, наряду с недостатками она обладала и очевидными достоинствами. Во-вторых, основная борьба развернулась на пространстве между Колочей, ручьем Стонец и Утицким лесом, где местность не давала особых преимуществ ни одной из сторон. Наконец, двухдневный отдых французской армии в Гжатске дал русским дополнительное время для инженерной подготовки позиции.
Выше уже шла речь о соотношении сил. Эта обширная тема, конечно, не исчерпывается только количественными характеристиками и имеет множество других аспектов. По мнению автора, если исключить влияние тактических решений главнокомандующих, то при объективном учете всех факторов, касающихся исходных потенциалов обеих армий, наибольшей была вероятность именно «ничейного» исхода сражения.
Перейдем теперь к тактической стороне вопроса. Барклай, Клаузевиц и многие другие историографы видели главную ошибку Кутузова и Толя в чрезмерном внимании к северному участку позиции, где был проделан очень большой объем инженерных работ, и до самого начала генерального сражения располагались два пехотных и два кавалерийских корпуса. Они полагали, что, с одной стороны, не имелось никаких веских оснований для организации там столь мощной обороны. А с другой стороны, как показали события 26 августа, значительно важнее было повысить обороноспособность остальной части позиции, т.е. пространства от дер. Горки до Старой Смоленской дороги. Это довольно распространенное в литературе мнение официальная наука и в имперские, и в советские времена предпочитала совершенно игнорировать, поскольку создателей мифов и легенд подобная тема вряд ли могла заинтересовать.
Предложение разместить всю армию южнее Новой Смоленской дороги, вероятно, вызывало у фаворита Кутузова большие опасения за главный путь отступления. Но вполне надежное решение заключалось в том, чтобы оставить для защиты северного участка вдвое меньше войск, а также существенно сократить количество возводимых там укреплений.
Толь также проявил себя не лучшим образом в роли генерал-квартирмейстера соединенных армий при определении конфигурации боевой линии и разработке плана инженерной подготовки позиции 22 августа.
Доля личной ответственности Толя в принятии многих важнейших решений, бесспорно, очень велика. Но, пусть простят читатели за банальную истину, за все в конечном счете отвечает главнокомандующий. Никто не принуждал Кутузова вызывать из Москвы бывшего генерал-квартирмейстера 1-й армии и отводить ему роль своего главного советника, который, не имея официальной должности, естественно, никому не подчинялся, но обладал очень большими полномочиями.
Часто можно слышать, что Кутузов, может быть, и напрасно доверял мнению Толя, но все же 26 августа войска не испытывали никаких крупных проблем в обороне. Главнокомандующим также были разработаны планы сильных контрударов.
Начнем с последнего утверждения. Весьма сомнительно, что отряд Тучкова должен был внезапно атаковать французов со стороны Старой Смоленской дороги. В противном случае этот план был далек от совершенства. Неплохую возможность для контрудара предоставлял Бородинский плацдарм. Но и Наполеон, видимо хорошо это понимал, приказав Богарне начать сражение с ликвидации этого плацдарма. Единственным реализованным наступательным маневром был кавалерийский рейд против левого фланга французской армии.
Что же касается первого утверждения, то, как следует из вышеизложенного, недостатков в обороне было немало. Их совокупное негативное влияние создавало реальную угрозу разгрома левого крыла и, следовательно, поражения для всей русской армии. Избежать такого финала сражения удалось в огромной степени благодаря исключительному героизму русских солдат, умелому и энергичному управлению войсками, которое осуществляли Багратион, Барклай де Толли, Ермолов, Кутайсов и многие другие генералы и офицеры. |
