Рекогносцировка, проведенная русским командованием 23 августа, во многом предопределила ход дальнейших событий. Кутузов отклонил предложение Барклая построить на Курганной высоте сильный редут. Поэтому первоначально там была простая открытая батарея на 12 орудий. Багратион считал расположение своих войск никуда не годным и указывал на возможность обхода левого фланга по Старой Смоленской дороге. Кутузов отдал приказ о строительстве Семеновских укреплений.
Изменялось ли при этом положение левого фланга? В донесении Александру от 25 августа Кутузов писал: «Видев стремление неприятеля главнейшими силами на сей пункт, дабы сделать таковый надежнее, признал я за нужное загнуть оный укрепленным прежде сего возвышением».1 Этот текст свидетельствует о том, что 24 августа левый фланг, по мнению главнокомандующего, все еще находился в районе дер. Шевардино и был «загнут» только после атаки «главнейших сил» противника. Барклай «...не постигал, почему сему движению надлежало исполниться по нападении неприятеля, а не заблаговременно...».2 Однако истинный смысл многих распоряжений Кутузова нельзя понять, если их рассматривать только с формальной точки зрения. Автор разделяет мнение о том, что уже 23 августа Кутузов решил отнести левый фланг к Семеновскому оврагу. К началу генерального сражения 27-я дивизия должна была находиться на восточной стороне этого оврага, примыкая правым флангом к 7-му корпусу, как изображено на «Плане позиции...».3 Но распоряжения о назначении нового рубежа обороны для 2-й армии Кутузов отдал в такой форме, чтобы максимально скрыть ошибку Толя, который днем раньше расположил левое крыло «кор-де-батали» просто в прямой линии с центром от Курганной высоты до дер. Шевардино.
По этой причине у Барклая создалось впечатление, что и после рекогносцировки армия Багратиона продолжала занимать прежние позиции. Это впечатление подкреплялось еще тем, что у дер. Шевардино сооружали редут, а для его защиты был сформирован отряд под командованием князя Горчакова. В действительности этот отряд не являлся частью «кор-де-батали», а был по сути дела арьергардом. Его главная задача заключалась в том, чтобы не допустить преждевременного выхода противника к недостроенным Семеновским укреплениям.
Однако в отечественной литературе широко распространено иное определение главной задачи, которая возлагалась на отряд Горчакова: «...открыть настоящее направление неприятельских сил и, если возможно, главное намерение императора Наполеона».4 Автором этой версии был, по всей видимости, Карл Толь. Она имеет очевидные изъяны.
Во-первых, то, что попытки французских войск овладеть Шевардинским редутом не имеют демонстративного характера, стало совершенно ясно, когда на правый берег Колочи переправились дивизии Морана и Фриана с кавалерией Мюрата. Тем не менее, бой продолжался до полуночи. Это говорит о том, что помимо выяснения намерений противника у русских была более серьезная причина удерживать этот район.
Во-вторых, представим себе, что 25 и 26 августа события развивались бы иначе. Посчитав, что удар по левому флангу русских не является неожиданным для противника, Наполеон мог оставить главные силы на левом берегу Колочи и искать какие-то иные пути достижения победы. В этом случае утверждение о том, что Шевардинский бой позволил русскому командованию выяснить направление главного удара Наполеона, становится ложным.
В ходе той же рекогносцировки Кутузов высказал мнение, что защита Старой Смоленской дороги является легкой задачей, которую можно доверить даже иррегулярным войскам. Однако поскольку ратники ополчения не представляли серьезной боевой силы, фактически эта дорога оставалась открытой до передвижения в этот район 3-го пехотного корпуса.
Многие историки и очевидцы событий полагали, что русским с самого начала следовало сократить фронт армии и расположить его южнее – между Новой и Старой Смоленскими дорогами. Но, даже убедившись в том, что левый фланг является «слабым местом»5 позиции, Кутузов не произвел указанной перегруппировки войск. Ситуация усугублялась еще и тем, что для сооружения сильных укреплений на Семеновских высотах оставалось очень мало времени – по расчетам русского командования генеральное сражение должно было состояться 25 августа. Следует также заметить, что согласно приказу по 2-й армии от 22 августа весь шанцевый инструмент был передан в 1-ю армию, и требовалось некоторое время, чтобы вернуть его обратно.
Таким образом, к 24 августа на левом фланге, который не имел серьезных естественных преград, инженерные работы у Семеновского оврага и возле дер. Шевардино находились в самой начальной стадии. Как известно, основной объем этих работ был выполнен в последующие два дня. Положение центра русской позиции не изменилось. Оконечность левого крыла также осталась на прежнем месте – на опушке Утицкого леса. Южнее находился егерский отряд Гогеля, но в ходе Шевардинского боя корпус Понятовского очень быстро вынудил его оставить Старую Смоленскую дорогу.
Положение дел на правом фланге в целом было значительно лучше. Прежде всего, реки Колоча и Москва весьма существенно затрудняли противнику как фронтальную атаку, так и обходный маневр. Уже 22 августа на этом участке обороны начались широкомасштабные инженерные работы по созданию целой системы артиллерийских и пехотных укреплений. Согласно диспозиции от 24 августа из 9-ти дивизий, которые составляли «кор-де-баталь», 4 располагались севернее Новой Смоленской дороги. Пространство между 2-м корпусом и Москвой-рекой прикрывал довольно сильный отряд Пассека.
Приведенные выше факты доказывают, что Толь и Кутузов уделяли правому флангу особое внимание. Это подтверждается и расположением дозорных войск. Казачьи полки 2-й армии находились на флангах егерей Гогеля, занимая пространство от дер. Фомкино до Старой Смоленской дороги. А на противоположном фланге казачьи отряды вели наблюдение за противником не только в непосредственной близости от позиций регулярных войск, но и значительно севернее – на левом берегу Москвы-реки до дер. Авдотьино.
Однако русский правый фланг не вызвал у Наполеона никакого интереса, и 24 августа он сначала овладел Шевардинским редутом, а 26 августа его главные силы повели наступление на пространстве от реки Колоча до Старой Смоленской дороги. Это вынудило русское командование переменить соответствующим образом фронт своей армии.
Почему же 23 августа такая перемена фронта представлялось Кутузову ошибочной?
Бородинская позиция была слишком большой для русской армии. Невозможно было разместить войска так, чтобы правое крыло упиралось в Москву-реку, а левое достигало Старой Смоленской дороги, сохранив при этом нормальную плотность боевого порядка и солидный резерв. Восточнее Бородинского поля Москва-река и обе Смоленские дороги сходились, но почти вся местность до самого Можайска была покрыта лесом. К тому же в этом случае пришлось бы покинуть выгодный рубеж обороны – реку Колоча.
Толь определил центр «кор-де-батали» между дер. Горки и Курганной высотой. Нетрудно заметить, что при таком положении центра был надежно защищен главный путь отступления – Новая Смоленская дорога. При сосредоточении основных сил армии южнее дер. Горки возрастала опасность того, что противник атакой севернее этой деревни сможет овладеть основной дорогой на Можайск и Москву. Причем Толя, по-видимому, беспокоила не только фронтальная атака французов со стороны Колочи, но и обходное движение неприятеля по левому берегу Москвы-реки.
Вероятно, именно эти причины убедили Кутузова в том, что в избранном Толем расположении войск никаких серьезных изменений делать не следует. |
[1]